В холле сидели и дожидались своей очереди две дамы, и они с интересом наблюдали за нами. Девушка попросила меня назваться, связалась с Ларисой по внутреннему номеру и, получив у нее указание, проводила меня к своей начальнице.

– Значит, вы пришли сказать мне, что недовольны моей работой, – сухо начала Лариса, опустив приветствие.

Мне тоже не хотелось церемониться.

– Дело, конечно, не в «рокере». Я решила, что иначе было бы не добиться продолжения нашего разговора.

– Ну и глупо. Я бы вас и так приняла.

Тут она плавным движением руки обратила мое внимание на отсек справа от меня, где находилась ее собственная мини-парикмахерская. Это было приглашение сесть в роскошное кресло, которое там стояло.

– С моей прической ничего делать не надо.

– Надо, – сказала она. – Не бойтесь. Ножниц в моей руке не будет. Я вас только получше причешу, и все.

Мой «рокер» выглядел и правда ужасно, и я не стала сопротивляться. Мы переместились в отсек.

– Я хорошо понимаю ваше положение, уж поверьте, – говорила мне Лариса, опрыскивая мою шевелюру из пульверизатора. – Одна из моих приятельниц тоже связалась с сектой и бросила мужа. Она кинула и меня.

Я не за тем пришла, чтобы выслушивать новые разглагольствования Ларисы о сектах, и церемониться с ней не стала.

– Где были эти уроки пения? – прямо спросила я.

– В одной из школ на Филях.

– Эта школа имела к ним какое-то отношение?

– Конечно нет. Школа просто сдает по воскресеньям свой спортзал, денег у них маловато. Да и хватит уже называть эти сборища «уроками пения».

Я изобразила на лице улыбку со скрытым значением «ничего, потерпишь» и спросила:

– Какой номер у этой школы?

– Вы собрались туда наведаться? Так ведь сейчас июнь, летние каникулы. Школы закрыты.

– Тогда скажите же мне, наконец, кто такой Гецул Мо.

Лариса на мгновение застыла с расческой в руке.

– Так и не догадались? Могли бы хотя бы посмотреть в интернете.

– Посмотрела. Но о Гецуле Мо там ничего нет.

– Да, быстро блекнут светлячки, – усмехнулась она.

– Ну так кто этот светлячок? – не дождавшись от Ларисы продолжения, спросила я.

– Это же Федор, моя дорогая. Как вы все не поймете!

– Мочкин?

– Да, именно он. – И Лариса засмеялась. Наверняка из-за выражения моего лица. Я просто оторопела.

– Но он же гитарист, – вырвалось у меня.

– Был гитарист. А теперь он Гецул Мо.

– И давно он Гецул Мо?

– Да нет. Но думает, что может учить всех тантре. Вы знаете, что это такое?

О тантре я слышала. Ею теперь увлекались в богемных кругах. Простой же народ всегда считал ее исчадием Содома и Гоморры.

– Получается, что в обычной общеобразовательной школе проводились уроки тантры и ее дирекция была не против. Так что ли?

– Я думаю, дирекция, как и вы, тоже верила, что это уроки пения.

– Кстати, а почему это тантра? Разве в тантре распевают «Аум»?

– Вам и правда надо в этом разобраться?

Я хотела разобраться в другом.

– И много у Гецула Мо учениц? – спросила я.

– Хватает. В основном из шоу-бизнеса, как и он сам.

– Вы ведь тоже ходили на его уроки. Надо думать, что и у вас был интерес к Гецулу Мо? – спросила я у Ларисы.

На ее губах появилась шкодливая усмешка.

– Я была лишь на одном сборище, – поправила она меня. – И у меня был интерес к Федору, а не к Гецулу Мо.

– А откуда у Федора это новое имя?

– Он получил его от буддийского ламы, у которого еще в прошлом году ходил в учениках.

– Что-то я не пойму, вы то о тантре, то о буддизме.

– Есть еще тантрический буддизм. Хотите подробности?

Подробностей о тантрическом буддизме мне было не надо, тем более от Ларисы. Меня лишь удивило, что она знает о его существовании. Наверное, что-то слышала о нем от Мочкина.

– Я так понимаю, что учительские потуги Федора вызывают у вас смех. И потому вы окрестили его «гуру». Верно я понимаю?

– Нет, не верно, моя дорогая. «Гуру» Федор назвался сам.

– И никто не поднял его на смех, кроме вас? Неужели Федора можно всерьез принимать за гуру?

– А кто, по-вашему, гуру в Москве? Москва не Гималаи, назваться гуру здесь проще, чем вы думаете.

«А что, во всем этом должна быть доля правды, – подумала я. – В конце концов, не могла же такая бабенция, как Лариса, придумать и ламу, и тантрический буддизм, и Гецула Мо… Только вот весь этот сюр не вязался с характером моей сестрицы».

– Не могу себе представить, чтобы Элеонора стала относиться к Федору, как к «гуру», и поверила бы…

Тут Лариса сморщилась, как от зубной боли, и перебила меня:

– Есть человек, который сможет вам в этом помочь лучше меня. Вот закончу с вашей прической и дам вам его координаты.

Лицо у Ларисы стало каменным. Она продолжала восстанавливать мой «рокер», а я думала о своем. Узнав от Антона Палыча о скайпконтакте Элеоноры с Федором, я стала иначе смотреть на их отношения. Они поддерживали связь друг с другом вплоть до отъезда Эли из Москвы, и на то могли быть разные причины, в том числе и «уроки пения». То, что они много значили для Эли, говорили и мать, и Аня, и Андрей. Мне не верилось, что там все было точно так, как изобразила Лариса, но я заметила, что ее разоблачения пробили брешь в моей непоколебимости. Я заколебалась, и это мне не нравилось.

Поглядывая в зеркало на Ларису, которая была теперь занята только моим «рокером», я укрепляла свою линию обороны перед возникавшими у меня подозрениями и опасениями. «Лариса просто зла и на Федора, и на Элю, – говорила я себе. – Разве это исключено? Федор потерял к ней интерес и переключился на Элеонору. Он всегда был к Эльке неравнодушен, и вот теперь, когда и она им очаровалась, у них все сложилось нежно и томно. Ларису это уязвило. Отсюда и ее месть Элеоноре в “Муромце”. А также выстрелы в меня “сектой”, “гуру” и “овцами”. На самом же деле, “уроки пения”, которые давал Федор, вполне могут быть уроками пения. Да, он не вокалист и не педагог музыкального училища, но если цель занятий – эксперименты с голосовыми импровизациями, то подойдет и пение мантр. Мантрам он научился у своего ламы, когда еще с ним водился. А полученным от него именем он стал называться ради понта. Именно эти уроки пения и сблизили Элеонору с Мочкиным. Когда они перестали выступать вместе, пение в ресторанах стало ее тяготить. Узнав от Федора о его гастролях, она загорелась желанием все бросить и присоединиться к нему». Мне верилось все больше, что Элеонора действительно могла поехать в апреле к Федору. Она решила изменить свою жизнь, но говорить об этом никому не стала. Прикрылась отпуском в Сочи. Так это понятнее матери. Сочи – это отпуск, а Пензенская область – неизвестно что. А свои новые отношения с Федором она скрывает от матери, чтобы не вызывать у нее насмешек и противодействия. Ну а поскольку мать рано или поздно начнет спрашивать о ней ее друзей